Wir sind aus solchem Zeug, wie das zu Träumen.
Речи - живым. Кровь - мертвым. Волосы - богам.
По серебристому бокалу под моими пальцами прорастают безлистые деревья, распускаются морозные цветы, бродит, не приминая снега, пара оленей. Бокал, полный света, источает неяркое тепло. До февраля далеко, еще дальше до мая, но я все равно зажигаю свечу, и размышляю о непоправимом своем промедлении, и возвращаюсь на четыре... нет, почти пять лет назад, чтобы снова изведать язык, на котором не говорил со мной никто, кроме двух развоплощенных навеки теней.
Речи - живым. Но рука дрогнет, выводя роковое посвящение, и летейская вода обагрит страницу, не оставив ни следа от правды.
Кровь - мертвым. Но лезвие зазеленело посреди зимы, и новый царь-жрец бестрепетно оборвал ростки, утверждая свое право на озеро Неми.
Волосы - богам. И я снова, быть может, стану старше и обрету больше, чем прежде, когда застарелую ржавчину сменит пред лицом навеки бессмертных синева вороненого металла.
Я... дважды пересек с триумфом Ахерон?
По серебристому бокалу под моими пальцами прорастают безлистые деревья, распускаются морозные цветы, бродит, не приминая снега, пара оленей. Бокал, полный света, источает неяркое тепло. До февраля далеко, еще дальше до мая, но я все равно зажигаю свечу, и размышляю о непоправимом своем промедлении, и возвращаюсь на четыре... нет, почти пять лет назад, чтобы снова изведать язык, на котором не говорил со мной никто, кроме двух развоплощенных навеки теней.
Речи - живым. Но рука дрогнет, выводя роковое посвящение, и летейская вода обагрит страницу, не оставив ни следа от правды.
Кровь - мертвым. Но лезвие зазеленело посреди зимы, и новый царь-жрец бестрепетно оборвал ростки, утверждая свое право на озеро Неми.
Волосы - богам. И я снова, быть может, стану старше и обрету больше, чем прежде, когда застарелую ржавчину сменит пред лицом навеки бессмертных синева вороненого металла.
Я... дважды пересек с триумфом Ахерон?